Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен] - Сэмюэль Дилэни

— Я подожду, пока принесут еще, — сказала баронесса.

Удивленная Ридра взглянула на хозяйку, но на ее мясистом лице была улыбка:

— Надеюсь, они вам понравятся.

Калли проглотил.

— Да.

Затем он скривил лицо и, оскалившись, покачал головой.

— Кроме этих соленых с рыбой. Они мне не нравятся, мадам. Но остальные хороши.

— Я признаюсь вам, — баронесса наклонилась и издала самодовольный смешок, — мне самой никогда не нравились соленые. — Она с усмешкой взглянула на Ридру и барона. — Но что можно сделать с поставщиками провизии?

— Если мне что-то не нравится, — сказал Калли, вздергивая голову в подкрепление своих слов, — я говорю, чтобы мне этого больше не приносили!

Баронесса подняла брови.

— Знаете, вы совершенно правы! Именно это я и сделаю! — Она взглянула на мужа. — Так я и скажу, Феликс, в следующий раз.

Разносчик с подносом спросил: — Не хотите ли выпить?

— Ей не нравятся ваши маленькие порции, — сказал Калли, указывая на Ридру. — Принесите такую большую, как у меня.

Ридра рассмеялась:

— Боюсь, Калли, мне сегодня нужно быть в форме.

— Ерунда! — воскликнула баронесса. — И я тоже хочу большую. Кажется, где-то здесь был бар?

— В последний раз я видел его там, — заметил Калли.

— Мы будем веселиться сегодня! — Баронесса взяла Ридру за руку, сказала мужу: «Феликс, будь гостеприимным» и повлекла ее в сторону, показывая гостей. — Это доктор Киблинг. Женщина с выбеленными волосами — доктор Крейти, а вот и мой двоюродный брат Альберт. Я представлю их вам на обратном пути. Это все коллеги моего мужа. Они вместе работают над этими ужасными штуками, которые он вам показал. Я хотела бы, чтобы он не держал коллекции в доме. Это ужасно. Я всегда боюсь, что однажды среди ночи они вползут сюда и перебьют нас всех. Я думаю, он делает их из-за нашего сына. Вы же знаете, мы потеряли нашего мальчика Найлса восемь лет назад. Но я слишком много говорю. Капитан Вонг, вы находите нас ужасно провинциальными?

— Вовсе нет.

— Но вы еще мало нас знаете. О, яркие молодые люди, которые приходят сюда, с их живым воображением, — они целыми днями ничего не делают, только думают об убийствах. Ужасное общество! И почему все так? Вся их агрессивность выливается от девяти до пяти. Я считаю, что воображение должно быть направлено на что-нибудь другое, а не на убийства. Вы согласны?

— Да.

Они остановились возле столпившихся гостей.

— Что здесь происходит? — спросила баронесса. — Сэм, что они делают?

Сэм улыбнулся, отступил, и баронесса втиснулась в образовавшееся пространство, все еще держа Ридру за руку.

— Держите их снова!

Ридра узнала голос Лиззи. Парни из секции двигателей расчистили пространство в десять футов и охраняли его, как молодые полицейские. Лиззи сидела на корточках рядом с тремя юношами, по одежде которых Ридра узнала местное дворянство Армседжа.

— Вы должны понять, — говорила Лиззи, — все дело в запястье!

Она щелкнула ногтем большого пальца по шарику, тот ударился о второй, который в свою очередь попал в третий.

— Ну, попробуйте!

Лиззи подобрала еще один шарик.

— Нужно ударить так, чтобы шарик вращался. Все дело в запястье.

Шарик двинулся: ударил, еще раз ударил. Пять или шесть человек зааплодировали. Ридра присоединилась к ним.

Баронесса прижала руки к груди.

— Прекрасный удар! Просто прекрасный! — Она опомнилась и оглянулась. — О, вы хотите посмотреть, Сэм. Вы ведь эксперт по баллистике.

Уступив свое место, она повернулась к Ридре. Они двинулись дальше.

— Вот поэтому я так рада, что вы и ваш экипаж пришли к нам. Вы принесли с собой новое, яркое, интересное и свежее.

— Вы говорите о нас, будто мы салат.

Ридра рассмеялась. Уж аппетит у баронессы должен быть отменный.

— Ну, если вы останетесь с нами немного подольше, мы съедим вас! Мы очень голодны к тому, что вы принесли с собой.

— Что же именно?

Они подошли к бару и взяли напитки. Лицо баронессы напряглось.

— Ну… когда вы прибываете к нам, мы тут же начинаем узнавать все о вас и о себе.

— Не понимаю.

— Возьмите вашего навигатора. Он очень любит выпить и закусить. И я узнала об этом больше, чем знаю о привязанностях других в этой комнате. Им шотландское предложишь — пьют шотландское. Предложишь коньяк — пьют талонами… А только что я открыла, — она потрясла своей полной рукой, — что все дело в запястье. Я никогда не знала этого раньше!

— Мы разговариваем друг с другом, как и все.

— Да, но вы высказываете важные вещи. Что вы любите, чего не любите, что нужно делать… Вы на самом деле хотите познакомиться со всеми этими чопорными мужчинами и женщинами, занимающимися убийствами людей?

— Нет.

— Я так и думала. Не буду настаивать. О, здесь есть трое или четверо, которые вам понравятся. Но я познакомлю вас позже…

И она смешалась с толпой.

«Приливы, — думала Ридра. — Океаны. Течения гиперстасиса. Или движение людей в большом помещении». Она двигалась по открывшимся в толпе просветам, поворачивала, если они закрывались, когда кто-нибудь встречался с кем-нибудь, шел за выпивкой, прекращал разговор.

Потом она оказалась в углу, у спиральной лестницы. Она начала подниматься и остановилась, желая посмотреть сверху на толпу.

Над ней была полуоткрытая дверь, оттуда веял свежий ветер. Она ступила туда.

Фиолетовый цвет сменился искусственным пурпурным. Облака. Вскоре на планетоиде наступила искусственная ночь. Влажная растительность обвивала перила. Кое-где ветви полностью закрывали белый камень.

— Капитан?

Рон, скрытый в тени листвы, сидел в углу балкона. «Кожа не серебро, — подумала она, — но всегда, когда я вижу его таким погруженным в себя, я думаю о слитке белого металла». Он запрокинул голову и прижался спиной к стене так, что в его волосах запутались листья.

— Что вы здесь делаете?

— Слишком много людей.

Она кивнула, глядя, как распрямляются его плечи, как играют мускулы, потом успокаиваются. Каждый вздох, каждое движение юного гибкого тела пели ей. Она с полминуты слушала это пение, а он смотрел на нее, по-прежнему не вставая. Роза на его плече шепталась с листьями. Послушав немного мускульную музыку, она спросила:

— Какие-то нелады между вами, Молли и Калли?

— Нет. Только я думаю…

— Только — что?

Она улыбнулась и наклонилась над перилами. Он опустил подбородок на колени.

— Наверное, они в порядке… но я самый младший… и… — внезапно он поднял плечи. — Как, во имя ада, вы поняли? Конечно, вы знаете о подобных вещах, но на самом деле вы не можете понять. Вы описываете то, что видите. А не то, что делаете. — Он теперь произносил слова скомканно, полушепотом. Она слышала его слова и видела, как дергаются мышцы у него на шее. — Извращенцы. Так вы все считаете. Барон и баронесса, и все люди, все, кто не может понять, почему тебе недостаточно только одного, почему тебе нельзя быть в паре. И в то же время можете понять.